1 стр.; 2 стр.; 3 стр.; 4 стр. продолжение >>>
Полковник не смог прикрыть своего сына, через два месяца он получил от него письмо со штампом «полевая почта». Он нервно разорвал конверт, развернул мятый листок и прочитал: «Папа, я горд и счастлив! Я Советский офицер и командир экипажа боевого вертолета! Я интернационалист! Помнишь как мы пели с тобой когда-то давно на ночной Волге? «Гренада, гренада, гренада моя!» И в Афганистане будет социализм! Папка, здесь так здорово! Кабул красивый городок! Ха, а какие девушки! Фантастика! Я почти влюблен в эту страну! Целую крепко, тебя и маму!» Полковник не просто плакал, он стал выть и орать словно обезумевший волк потерявший своего единственного волчонка. Через три дня, немного уняв нервы, он подал рапорт об отставке.
- Рота стой! - раздался ядреный рык, огромного майора, похожего на пустынного льва вылезшего из своей норы. Колонна новобранцев остановилась у огромного металлического ангара, похожего на укрытие для межпланетных кораблей, как в американском фантастическом фильме «Козерог-1». Мы задрали подбородки кверху пытаясь разглядеть получше всю грандиозность данного сооружения. Майор продолжал свое эмоциональное выступление перед нами и явно получал от этого удовольствие:
- Ро-та-а, слушай мою команду! Нале-Воо! Привели себя в порядок воробушки, подтянули ремни! Р-р-раняйсь! Отставить! Е-едрена! Матрена! Раня-я-ась! О-о! Смирн-на-а! Гвардейцы! Вы прибыли, кто пока не знает, В-в! Витебскую, Гвардейскую, Краснознамен-нуй-я, орденов Ленина и Кутузова, 103-Ё, Воздушно-Десант-ную! Дивизию! А сейчас Вы стоите на святой земле Гвардейского 350-Го! Парашютно-Десантного полка! Пал-тинника! Это лучший полк в дивизии и вообще в Афгане! У вас есть редкая ва-азможность записаться прямо сейчас в его доблестные ряды. Лучшие из вас, пополнят разведроту полка! Самую боевую роту! Ну! Кто в Полтинник желает? Три шага вперед, марш! - майор закончил пламенную речь и захлопнул огромную нижнюю челюсть.
Я отметил для себя, что офицер похож на Французского актера Жана Марэ. Классическое крупное лицо, огромная нижняя челюсть, венчающая волевой подбородок, синий от мощной щетины. Выразительные голубые глаза, посаженные глубоко и спрятанные под массивные надбровные мышцы. С его внешностью можно было стать звездой киноэкрана, а не рвать глотку перед пацанами - солдатиками. Он тоже, как и все мы, ничего не может изменить, а орет на нас, чтобы настроить на то, что здесь кончились военные игры, здесь придется применить все то, чему нас научили за пол года. А чему нас научили? Ну да, тому, что мы самые дерзкие и сильные солдаты! Никто кроме нас! А кто против нас, тот уже в истории. Уже не плохо.
- Товарищ Гвардии Майор? - вдруг пискляво спросил один солдатик.
- Чо, резче излагай боец! - с усмешкой рыкнул офицер.
- А мы с парашютами прыгать будем?
- Ха, ха! С гранатаметами, с минометами точно будем, но без парашютов! Щегол!
- Как это!
- Увидешь сынок! Еще вопросы, нет, вот и отлично! Вперед марш!
Парни впереди, сзади, сбоку стали нехотя выходить из строя с лицами похожими по цвету на стены армейского сортира, желто-серыми. Я и еще несколько солдат застыли как вкопаные и не двигались с места. Тогда я не знал, что мной двигало, но мой внутрений голос сказал четко и спокойно:
- Стой парень и не дергайся! - майор направился ко мне. Мне даже понравилось, что вот так просто я смог проигнорировать призыв незнакомого мне военноначальника и вызвать его жаркий интерес к моей персоне. Для большей убедительности, я вытянулся по стойке смирно, напряг на всякий случай брюшной пресс и задрал подбородок высоко в небо. - Га! Ну что, боец, замерз? Сынок? Не хотим служить в лучшем полку десантной дивизии? Атве-чать! - заорал офицер в мои глаза, да так что его слюна брызнула мне на нос.
- Ни как нет, товарищ Гвардии майор! Хотим! - безукоризненно и громко гавкнул я.
- Ну, тогда почему такая нерешительность, воин? Укачало головку во время перелета? Га — га! Чо господа «Лабусы», не привыкли к туркестанскому, га, горячему приему?
- Ни как нет, решительность на месте! Служить хотим, и только в «ВДВ», а здесь не укачивает! В принципе! Аксиома! Так как голова десантника - кость, а кость не укачивает! Костью нужно головы противника разбивать и «доты». А головку тем более не укачивает! Негде! - офицер внимательно выслушал мои мозговые выкладки, нахмурился, а строй молодых солдат весело и громко заржал.
- Молчать в строю! Недоноски, половины десантников! Мальчики с большими ху..ми! Шмир-на! Я не понял сыны, служба медом показалось, не успели приземлиться своими «зелеными» жопами в Афганистан? А-а, бля...!? Да, гм! Аксиома, теорема! А ты умный что-ли, юморист? Может математик Энштейн? Олег Папанов, Юрий Никулин, может Гоша Вицин или Савелька Крамаров!? А-а, нет, ты просто решил стать здесь клоуном? Ладно бойцы, всем встать обратно в строй! Сейчас размещаетесь в кинозале, где вас распределят по частям и гарнизонам. Потом вашим воспитанием займутся, гм, старшие, опытные товарищи. Вот где будет весело! А умники и юмористы поедут туда, где чаще всего награждают медалями и орденами, в основном посмертно! Га-га! В самую жопу! Заходим вовнутрь, спокойно, но стремительно! На месте бего-ом ма-арш! - «Жан Марэ» закурил и сильно выдохнул дым в строй бегущих солдат.
Мы стали заходить в этот «космический ангар» оказавшийся клубом дивизии и закрепленный за «Полтинником». Пока мы стояли у клуба, нас догнала и выстроилась чуть дальше вторая рота таких-же желторотиков - новобранцев. Это были наши знакомые ребята летевшие с нами с самого Каунаского военного аэродрома. Собственно это вообще не аэродром, а просто огромное взлетное поле для стоянки и взлета самолетов военно-транспортной авиации, не отмеченное ни на одной карте СССР.
До Ферганской учебки ВДВ мы летели одним бортом в родном и надежном «ИЛ-76». Загрузили нас полный самолет, двести пятдесят десантурских душ, включая командиров взводов и старшин-прапорщиков. Внутри салон был оборудован металлическими конструкциями, с жесткими креслами, в два этажа. Летели долго, не меньше пяти часов. Командир экипажа то и дело выходил в эфир и шпарил армейские анекдоты. Иногда смешные. Но в основном затертые, как солдатские портянки. Шутка-ли пролететь через весь Союз, из Литвы в Ферганскую долину. Через час полета и болтанки по воздушным ямам, многих стало подташнивать. Штурман по громкой связи в шутливом тоне объявил: - «Братва внимание! У каждого за спиной бумажные пакеты, снимайте и блюйте туда, на головы товарищам и на пол не надо! Как поняли?» Мы одобрительно закивали, кто-то уже не кивал, а хватал пакет и извергал туда все не нужное в этом бренном мире. Я удивлялся сам себе, обычно мне хватает пяти минут на каруселях чтобы меня укачало по полной. Поэтому я всегда обходил все парки атракционов за километр. И на призывной комисии, когда молоденькая медицинская сестра спросила, укачивает ли меня в транспорте или на качелях, я с улыбкой соврал: - «Это чувство мне не знакомо!» А сейчас в теплом брюхе небесного «горбатого кита», нас болтает и бросает по разным высотам. Я понимаю, что коридор у нас военный, скорее всего секретный. Снова набираем высоту, летим на девяти тысячах метров. Через двадцать минут срываемся вниз переходим на семь тысяч. На мат уже никто не обращает внимания, тошнит всех; бойцов, старшин сверхсрочников, прапорщиков пофигистов и лейтенантов гитаристов. Плох тот командир взвода, который не дружит с гитарой, ведь она как боевая подруга и верный друг, успех у твоих солдат и любовь их к своему «дядьке взводному».
Мой командир взвода подошел ко мне, кричит в мое правое ухо, пытаясь перекричать гул турбин:
- Ну как Саня дела? Жив маленько?! Здорово, летим как янки во Въетнам! - я одобрительно киваю головой, мне нравится дружеский тон командира, но я едва сдерживаюсь, чтобы не потянуться за бумажным пакетом. Уши заложило так, что приходиться догадываться, о чем говорят солдаты по соседству. Все жалуются на невыносимую болтанку. Взводный пъет греческий апельсиновый сок из аллюминивой банки, дает глотнуть мне. Я делаю один глоток, отдаю банку офицеру, больше боюсь, вдруг и вправду стошнит. Какой-то молодой и очень зеленый лейтенант с нижнего яруса, орет:
- Бля.. сколько можно болтаться в этих консервах! Дайте мне мой паращют и откройте дверь, я сойду на ближайшем повороте!
Самолет сотрясается от дружного смеха, никто и не задумывается серьезно он это, или нет.
- Брат, забудь про паршют на ближайшие два года! Мы теперь верблюды, корабли пустынь! Это в лучшем случае, а в худшем просто мясо, говядина! - подначивает старлей, сидящий в хвосте самолета.
- А ты, что самый информ.., бр-р, информированный? Откуда знаешь, что прыгать не будем?
- Как откуда, люди говорят, те, что вернулись, не прыгали! Караваны били, какие прыжки, боевая работа! Водка, баня, девчонки по выходным! Если достанется конечно, сестричка! Ха-ха!
- Ху..ые, значит десантники! А я буду, слышишь?! Буду прыгать, хоть бы к черту в пекло! Я член сборной вооруженных сил по десантным войскам, я всегда должен прыгать, мне к чемпионату СССР надо готовиться! На ху., мне какие - то караваны, бабы, водка! Я спортсмен, я даже не курю! Женат я, год уже!
- Без обиды брат, говорят там за речкой наши воюют, ползают как черви в грязи и собственной крови! Не до соревнований! Тебе еще не поздно, в Фергане можешь пересесть в другой самолет, член! Сборной! И к жинке, домой!
- Я слышу ты мне грубишь летеха, может поговорим по приземлению, а? Что скажешь?
- Легко, брат, правда я не сказал тебе, что я ведь тоже член! Член сборной прибалтийского округа по боксу и армейскому рукопашному...! Так что смотри, стоит ли? - кричит старлей из хвоста.
- Черт с тобой член, я тоже могу в рукопашку! Эх, блин, говорила мне мамка, не ходи ты сына во солдаты! Вот засада, зачем же мы все туда летим? Мать вашу, мы ведь парашютисты, а не саляра? Не понимаю ни черта! - офицер затих и наверно заснул. На его вопросы никто не ответил. Самолет выровнялся и пошел по прямой. Я уснул и даже перестал слышать шум турбин.
Через несколько часов мы приземлились на военном аэродроме туркестанского военного округа, в ферганской долине.
Самолет сел, пронесся еще метров триста и замер, открыли заднюю рамку. Мы стали выходить и осматриваться вокруг. Ну и печет, градусов сорок, не меньше. К нашему «Илу» подруливает уазик с полковником и двумя сержантами автоматчиками, все четверо, включая водителя, в десантных беретах и в выгоревшей до бела амуниции. На горизонте в расскаленном мареве виднеются редкие южные деревца и белые домишки. К нам бежит старик с двумя малолетними детьми, мальчиком и девчушкой. За ним поспевают две пестрые, почти безшерстные, дворовые шавки. Собаки радостно лают и крутят весело хвостами. Дети шумно кричат и просят у нас наши сухпайки. Особенно их интересует сгущенное молоко и говяжья тушенка. Солдаты дружно вытаскивают из своих мешков различные консервы и передают детям и старику. Скоро благодарных рук и сумок уже не хватает и старик с детьми радостно уходят. Отойдя от самолета метров пятдесят старик вдруг оборачивается и радостно кричит:
- Гей дэсантники! Спаси вас Аллах! Там, за рэчкой! Ал-лах акбар! Всевышний справедлив, каждый получит то, что заслужил!
Гора консервов все растет, к ней бежит детвора с ближайшего поселка и весело растаскивает все маленькими ловкими ручонками. Мы вываливаем из своих мешков почти все банки и пачки с галетами. Пить, как хочется пить, все остальное нам больше не нужно.
|